Репрезентация детства в этике и политике субъективности: между освобождением и защитой

Ирина Дуденкова

Тезисы к семинару 22.12.2010

Философские дискуссии последних десятилетий связали судьбу модерна с решением вопроса о смысле опыта детства. Различие между ребенком и взрослым, зависимым и автономным, непросвещенным светом универсального разума и рациональным субъектом  легло с основание не только многообразных культурных практик, блестяще описанных Филиппом Арьесом, но и философского самоопределения эпохи модерна.

Начиная с Ницше ребенок становится настоящим концептуальным персонажем для философии как надежда и образ другого пути становления человеком, не связанного с просвещением разума, но с игрой, с возможностью, с чистой витальностью воли.

Психоанализ и гендерные исследования придают новый мощный импульс философскому вопрошанию о детстве, поскольку детские комплексы и травмы, оказывается решающим источником и этапом в индивидуальном становлении субъекта. Однако оба эти первых эпизода философского обращения к детству руководствуются все той же исходной вполне модернистской критической интенцией  преодоления зависимости и освобождения.

В последнее время философский ландшафт вокруг понятия и опыта детства радикально меняется в связи с выходом работ Дж. Агамбена «Детство и история. Деконструкция опыта», Алена Рено «Освобождение детей. Философский вклад в историю детства», а также корпуса текстов и статей направления, которого принято называть «этика заботы», принадлежащих перу К.Гиллиган, Е.Киттей, М.Нуссбаум.

Во всех этих философских исследованиях намечается одна и та же траектория вопрошания о детстве, которую можно представить  в виде новой своеобразной философской антиномии освобождения и защиты, тесно связанной с актуальной этической и политической ситуацией с одной стороны, а с другой — глубоко погруженной в старейшие философские проблемы. Эта антиномия вытекает из принципиального решения двух вопросов: является ли опыт детства действительно иным по отношению к опыту взрослого или же он задается прежним гомогенным телеологическим движением к состоянию совершеннолетия? Какие этические меры надлежит применять и какие политические импликации следуют и лучше соответствуют такому представлению детства как особого человеческого и социального опыта: освобождение или опека и защита?

Для того, чтобы разобраться в перипетиях  современных философских дискуссий о детстве, мы выбираем путь понятийного анализа. Наиболее значимыми философскими категориями здесь оказываются, по нашему мнению, три: различие, автономия и уязвимость.

Основные выводы, которые можно сделать из такого категориального анализа сводятся к двум пунктам: внимание философии к маргинальной и периферийной теме детства может быть вознаграждено  новыми находками и аргументами в пользу полузабытого и дискредитированного в критической теории понятия авторитета. Второй вывод в связи с предложенным нами историко-понятийным экскурсом состоит в том, что, как ни громко это прозвучит, именно философским исследованиям феномена детства, взятого уже не как опыт несовершенства и зависимости воли, преодоленный или преобразованный разумом, но как момент подлинной непроизвольности и пример нового понимания человеческой свободы, принадлежит будущее в биополитичном и биотехнологическом мире.